Более того, всем это кажется забавным, смешным и очень остроумным — косить под дебилов. Вся проблема в том, что тот, кто очень долго кривляется перед зеркалом, забывает настоящее выражение лица. Язык ещё есть в словарях, учебниках, в литературе — слава Богу, что есть.

Литература в этой связи взяла на себя непосильную ношу тащить здоровые остатки русского языка. Не только языка, но и русского мышления, ведь думаем мы на языке, в нём содержатся коды, узлы перехода к душе человека среднерусских равнин. Пока литература не справляется, так как слишком много отбросов приходится волочить вместе с пригодными зёрнами новых взглядов на мир посредством словесной трансляции. Очень много внутреннего гниения в самой литературе. Авторы в погоне за кассовыми сборами и столичной славой первых среди оригинальных сознательно искажают язык, издеваются над ним. Коверканью подвергаются жанры, стилистика и, собственно, правила написания, правила работы с текстом. Многие не пытаются рождать новое, они просто переиначивают старое, причём на место ног ставят голову, на место рук — ноги, а то и вообще оставляют «шедевр» без конечностей. Это не приводит к развитию литературы и языка, наоборот — это в массовом проявлении доводит литературу до состояния, когда она уже никак сама без целенаправленной помощи подняться не сможет.

Хуже всего то, что отрицается фундамент — русская и советская классика в их лучших формах. Вместо этого предлагается основа из совершенно других вещей, являющихся третичными и даже четвертичными по отношении к Русскому Слову. В сущности, литература напоминает сегодня плохую журналистику и попытку ребёнка трёхлетнего возраста рассуждать об учебнике астрономии 10-го класса — да, звёзды, да, планеты — это красиво, особенно красивы картинки для детского разума, большее он не осилит. Также не осиливает реальность мозг нынешних авторов. Он просто не выписывает её, не способен. Погоня за современными формами привела к разрушению нейронных связей в головном мозге. Это трагедия русской литературы. Печально то, что литературные премии сегодня зачастую даются за самое большое количество разрушенных нейронных связей в мозгах «писателей».

Вместе с деструкцией внешних форм и структуры литературы разрушается и нравственный континуум жизни в произведениях новых авторов: прямое восхищение злом и ложью, наслаждениями и достижением целей любыми путями содержатся во многих прозаических и стихотворных «отрыжках» новомодных «звёзд». Внутренняя некрофилия и разложение превозносятся и считаются проявлением реализма, честности и прямоты. Так раньше не было.

Секс и алкоголь всегда были темой литературы, но проявления этих тем сегодня приобрели поистине широчайшие графоманские черты. Если раньше о плохом писали хорошо, то сейчас о плохом пишут хуже, чем плохо. Кроме того, обман, глумления, издевательства, равнодушие стали трендом современной литературы. В сущности, общество пожинает свои плоды. Но хотелось бы, чтобы где-то в принципе оставались плоды хорошие. Нельзя публиковать стихотворение, состоящее из одной строчки, нельзя писать без знаков препинания, нельзя заглавные буквы ставить в центре слова. Просто нельзя — и всё. Нельзя писать «мы с тобою п… бались» не потому, что это неприлично — это просто банально, избито и не находится на рубеже Слова. Это гной, которым блюёт нечисть.

Может быть, всё это публикуется, чтобы понравится нечисти? Возможно, ответ заключается в том, что новые горизонты литературы не являются целью новых авторов. Их цель — быстрее форсировать отрезок жизни на пути к фуршету.

Литература — это сфера пространства культуры, постоянно расширяющаяся, подобно Вселенной. Если она не будет расширяться, она умрёт. В этом процессе есть первопроходцы, пионеры, есть те, кто идёт следом. Поэтому необходимо рождение нового в этом полёте в разнонаправленном режиме. Никто не говорит, что это легко. Тем более величественно выполнение данных задач для будущего.

Графомания убивает всё. Люди даже не понимают, что они графоманы. Для понимания нужен уровень осознания, а он приходит с годами и с тяжёлым трудом, когда постоянно пишешь, анализируешь, пишешь по-другому, снова анализируешь, оцениваешь, находишь выходы, пути решения задач, которые часто очень похожи на алгебраические. А у графоманов всё просто — двадцать пять химических элементов замешать в миксере и ждать появления жизни… Если раньше с ними боролись и учили их, то сейчас людьми с амбициями в литературе, находящимися в полубессознательном текстовом состоянии, заниматься некому. Графоманы плодятся. Создают союзы, общества и студии. Претендуют на лавры заслуженных деятелей, спорят с теми, кто что-то знает и понимает. Что делать?

Нужно новое литературное общество и новые (либо обновлённые) литературные журналы, особенно в регионах. Пусть даже хотя бы одно издание для начала. Даже небольшое. Но оно должно жить и работать по правилам «правильного отношения» к русскому языку и русской литературе. Хорошие авторы даже панк-тексты пишут по канонам русской классической поэзии. В этом основа дальнейшего развития. Тот космодром, с которого можно взлететь высоко, не порывая радиосвязи с Землёй.

Пусть наш журнал будет называться «Мегалит». В 2007 году группа волгоградских авторов уже выпускала литературно-художественный журнал под таким названием, сделав 4 номера. Нельзя сказать, что сейчас это будет возрождение — скорее, правопреемственность. Материалы литературного, литературно-публицистического и в какой-то мере литературно-научного характера будут скреплены основополагающими идеями познания мира человеком, не имеющим шор и навязанных ограничений, человеком, верящим в Бога и поэтому восходящим к Богу. Надеюсь, что вам понравится наше начинание.

Владимир Мозалевский, главный редактор журнала «Мегалит».